Так получалось, что на пути создания «Сказки» встречались не только те, кто хотел помочь. К сожалению, немало было и таких, кто изо всех сил, как принято говорить, «вставлял палки в колеса».
С первых лет создания зоопарка я прекрасно понимал, что его деятельность контролируется двумя десятками различных служб. Относился к этому со всей ответственностью, зная и недостатки своего предприятия, и недостатки документационной базы, и уязвимость в санитарных, ветеринарных вопросах. Первый год был очень трудный; отключали электро-энергию погибло несколько животных… Мы с трудом дождались тепла, лета. Именно тогда пошли первые посетители.
Нам были необходимы деньги, на которые зоопарк мог бы жить дальше. Деньги, чтобы купить сено на следующий год и пополнить запасы мяса. И вдруг приходит налоговая инспекция и парализует работу зоопарка. Это было, как сейчас помню 1 июня 1996 года. Я был в Симферополе по делам, звонит Оксана, говорит, что налоговая стала считать корма в бочке и павлиньи перья, которые мы продавали как сувениры. Из тысячи гривен — 17 гривен разница. Проверили товарно-кассовую книгут где были замечания (на мой взгляд, совершенно несущественные — вести книгу нужно было только с одной стороны, а не с обеих, как это делали мы). Я говорю Оксане: «Не переживай, тебе же сказали, что оштрафуют по минимуму. Все будет хорошо».
Через четыре дня налоговики пришли снова. Теперь это уже были не инспекторы, а налоговая полиция. Стали проверять ту же товаро-кассовую книгу и сделали новые замечания: со склада выписываются билеты, и им должна присваиваться накладная. С этим у нас был порядок. Но номер накладной должен был записываться в товарно-кассовую книгу, а мы этого не делали. Все остальное — билеты, лицензии, патенты -нареканий у налоговиков не вызвало…. По моему мнению, нарушения были такие, за которые можно было бы начинающее предприятие штрафовать по минимуму или ограничиться предупреждением. Я тогда не знал всех строгостей законодательной системы.
Спустя время пришли протоколы и предписания об оплате штрафов. Они оказались абсолютно непомерными и совершенно неадекватными тем нарушениям, которые были тогда найдены. Один штраф был 480, другой — 560 гривен — суммы для нас по тем временам баснословные. Стоимость билетов в зоопарк была тогда около 70 копеек. Получается, что мы должны были работать целый месяц только для того, чтобы оплатить эти штрафы.
Я переоделся, взял свой первый фотоальбом и пошел в налоговую, пытаясь найти правду и объединить эти два штрафа в один, минимальный. Удивительно, но крайних там найти было просто невозможно: одни составили протокол, другие — подогнали под статью, третьи — выписали штрафные санкции, а начальник всё это подписал. Я проходил по четырехэтажному зданию на улице Васильева несколько часов. Меня все хорошо встречали, кроме секретаря председателя налоговой инспекции.
Она сказала:
«И не пытайтесь попасть к начальнику. Он принимает раз в месяц».
Все остальные сотрудники говорили, что по-человечески понимают меня, но «ришення прийняте» и обратной силы не имеет. Я вернулся в зоопарк, где было траурное настроение. Оксана считала, что это ее ошибка, ее недоработка. Наталья Александровна тоже была вся в слезах, понимала, что для нас это очень большая потеря и удар. Я сел в своем вагончике, мне было очень обидно и больно за то, что такое дело — создание зоопарка не нашло поддержки и губится на корню. Как доброе начинание может быть так порушено?
И тогда я совершил акт отчаяния, который я часто вспоминаю, но никогда не сожалею о том, что сделал. Я взял заготовки (это были куски белого квадратного пластика с четырьмя дырочками — первые таблички в истории зоопарка, приготовленные в моем кабинете). Тут же нашлась, красная краска и кисточка. И я без всякого трафарета, просто от руки, написал: «Долой озверевшую налоговую администрацию. Макак Джон». Такой персонаж уже был в ялтинской «Сказке» и удивлял всех своими акробатическими трюками. Он даже пил пиво и закусывал картошкой. И вообще мы его всячески очеловечивали.
С юридической точки зрения я понимал степень, ответственности за оскорбление налоговой инспекции. Но гипотетически предполагал, что если будет суд, то это еще доказать нужно, что это не Джо, а я написал эту табличку. Потому что если обезьяны настолько умные, что умеют держать бутылку пива, если дельфины рисовать умеют, то почему обезьяны не могут писать? Пусть даже под мою диктовку — То есть вопрос «Кто писал?» — был риторический и спорный.
Краска не хотела высыхать, растекалась по пластику, от чего надписи становились еще страшнее. Таких надписей я сделал несколько. «Господа чиновники, за что вы нас уничтожаете? Павиан-гамадрил Маша»…
«Долой озверевшую налоговую администрацию» — главный лозунг. С ним я посадил четыре или пять обезьян на свою «Волгу» и решил еще раз сказать то, что не успел, когда был утром в костюме и с фотоальбомом. Я быстро подъехал к налоговой инспекции. Беспрепятственно прошел на второй этаж. Настрой у меня был решительный, военный, а вид — обескураживающий: в сопровождении обезьян, которые бежали на двух лапах, потому что в двух других они держали таблички, демонстрируя их всем окружающим.
Секретарша, воинственно настроенная утром, увидев все это, не успела ничего сказать.. Она откатилась на стуле назад, но было уже поздно. Я быстро открыл дверь начальника налоговой администрации и прямо с порога, не дав ему одуматься, вошел в кабинет. Штурм удался на славу. Был полный эффект неожиданности. Пока все приходили в себя, я уже стоял возле начальника налоговой и говорил то, что крутилось и моей голове от негодования на протяжении двух дней. Я сказал ему: «Уважаемый начальник налоговой администрации города Ялта, я все понимаю. Необходимость сбора налоговых средств, строгость налогового законодательства, но кто поймет меня, предпринимателя, решившего создать зоопарк?» Я говорил о том, что жалкое существование влачат сегодня государственные зооуголки и зоопарки. Благодаря государственной политике закрыт зооуголок на Грушевой поляне, который работал 20 лет. А теперь в ваших силах закрыть и зооуголок на «Поляне сказок». Я говорил о том, что я не бедный человек, что я уеду из этой страны, увезу своих животных. Но от того, что я перестану этим заниматься, проиграет Ялта, проиграют ялтинцы.
В кабинете у начальника был важный милицейский чин, который первый нашелся и стал на защиту руководителя налоговой администрации. Он стал и сказал: «Что Вы себе позволяете? Об этом завтра узнает весь город! Немедленно уйдите отсюда, иначе я вызову ОМОН». На что я с такой же военной выправкой отпарировал: «Об этом весь город узнает завтра, когда я не в кабинет начальника налоговой администрации и не с обезьянами, а на площадь перед городским советом, предварительно обзвонив СМИ, выйду с транспарантами и буду долго рассказывать» как вы уничтожаете зарождающийся зоопарк и предпринимательство в этой трудной сфере. А сегодня это акт отчаяния, и я прошу выслушать меня до конца, потому как не смог высказаться сначала…».
Слава Богу, что начальник налоговой инспекции Виталий Мостовой оказался умным, интеллигентным человеком. Идут годы, и чем дальше эта истории уходит в прошлое, тем больше я уважаю его, понимаю всю нестандартность той ситуации. Его выход из сложившихся обстоятельств стал для меня примером. Он остудил пыл своего собеседника. Нажал все кнопки селектора. И стали, один за другим, входить все его заместители, начальники отделов кассовых аппаратов, налоговых полиций и т.д., и т.д. Словом, собрали всех ответственных работников. Полная комната налоговиков и я со своими обезьянами. Это было очень зрелищно!
Начальник налоговой инспекции Ялты — руководитель большого уровня, у которого много работы, и каждый персональный акт или протокол, конечно он не помнит, и возможно, даже не читает. Это его подпись — последняя, вес утверждающая. Когда ему нашли эти два протокола Виталий Васильевич прочитал первый протокол и перечеркнул его, взял второй протокол и что-то на нем написал. Затем, обратившись ко мне, сказал: «Олег Алексеевич, я все понял, я услышал Вас, и завтра Вы можете утром подойти и получить другое решение по Вашему вопросу».
Я был бесконечно благодарен этому человеку. Хотя когда шел туда, ожидал худшего, потому что мое поведение было равносильно пугачевскому бунту. Я понимал, что как предприниматель тем самым вызываю страшный огонь на себя, ведь приостановить деятельность зоопарка и провести еще ряд проверок было элементарно. Со всех сторон это был очень большой риск. Обезьяны могли выйти из-под контроля и покусать кого-либо по дороге. Да и я мог сказать что-либо резкое, но все было тактично, в рамках той ситуации, которая сложилась. Я тут же нашел в себе силы сказать начальнику налоговой инспекции, что я прошу извинения за такой демарш, но это был акт отчаяния, и я ни в коем случае не виню его.
Не мог я с этой бедой жить в своем зооуголке, со своими животными. На что он мне по-человечески ответил, что понимает меня, сказал, чтобы я не волновался. Я гордо вышел из его кабинета.
К этому моменту все четырехэтажное здание налоговой инспекции уже обсуждало эту экстремальную новость. Когда мы вышли, в коридоре все кабинеты были открыты, и к животным тянулись руки служащих. Не было ни одного
осуждающего возгласа, а только: «0й, обезьянка, а можно потрогать?». Тогда я на весь коридор, будучи еще в запале своего военизированного порыва, крикнул, что завтра я с тигром приду, если вы не поймете, что такое зооуголок на «Поляне сказок». В зоопарк я приехал в совершенно другом настроении, посадил обезьян в клетки, дал им праздничный обед. Ведь именно благодаря их помощи мое выступление в налоговой стало столь убедительным. Моих аргументов, когда я пришел туда в костюме утром, не хватило, чтобы переубедить чиновников.
На следующее утро я снова в скромном костюме, с дипломатом, был у налоговой. Но воспринимали меня уже теперь естественно по-другому, словно какого-то героя. Все пытались меня подбодрить, сказать, что мой поступок был правильным. Я постучался к заместителю начальники и зашел в кабинет.
Он, я никогда этого не забуду, подскочил и сказал: «Вы знаете, и всю ночь не спал, думал…».
На что я ответил: «Я свое решение принял, а вы как хотите».
Тогда он говорит: «Нет-нет, мы уже тоже все обсудили, вот вам обратный протокол, сняли с вас все обвинения, а я в воскресение приеду и посмотрю сам, чем Вы там занимаетесь». Это был Н.И. Тимошенко, заместитель начальника налоговой инспекции.
И действительно, в первый же выходной он приехал с семьей в зоопарк «Сказка». Мы прошлись с ним по нашей территории, осмотрели все вольеры, я рассказал ему, чем я занимался этот год, как начинаю создавать зоопарк, какие у меня ограниченные материальные ресурсы, а заработанные средства мы вкладываем в развитие зооуголка. Николаи Иванович даже прошелся по «Поляне сказок» и увидел неразвивающееся, находящееся на стадии тех же 1960-х годов государственное предприятие.
Тогда он сказал мне: «Олег Алексеевич, я все понял сегодня. Жаль, что мы раньше не знали всего, если у вас когда-нибудь возникнут проблемы — не стесняйтесь, обращайтесь, но желательно уже без обезьян». Так мне удалось повернуть сложившуюся ситуацию на 180 градусов. Я не бахвалюсь этим. После было еще много проверок, но никогда они не были столь предвзятые к моему предприятию. Это были нормальные ревизии документов и финансов. Много времени прошло с тех пор. Но и сегодня многие сотрудники, которые работали тогда, встретив меня в коридоре налоговой, часто спрашивают: «Как там обезьянки поживают?». Я им всегда отвечаю, что хорошо.
Знаете, прошли годы, и может быть сегодня трудно смоделировать ситуацию, при которой бы я взял обезьян и пошел в налоговую. Однажды один ялтинский бизнесмен сказал: «Олег, знаешь, почему ты такой удачливый, почему ты так строишься, развиваешься и почему у тебя все так произошло? Потому что ты, когда начинал, никого не знал, поступал так, как того требовали интересы дела, по закону шел. Мы же здесь по-другому живем: думаем о том, что скажет какой-нибудь Иван Иванович. А ты просто шел напролом и, наверное, где-то был прав, потому что время не стоит на месте».
Всего два года назад я приезжал с львенком на сессию Ливадийского поселкового совета и клялся, что пока этот лев вырастет, я добьюсь получения площади для зоопарка и договора на землю. Лев растет, и договор на землю есть, и депутаты хорошо это помнят, и это снято даже на видео. Были, конечно, моменты, когда я хотел в отчаянии взять тигров, львов и идти к Ливадийскому поселковому совету либо к прокуратуре Ялты, был демонстративный выпуск нескольких животных для борьбы с коррумпированными чиновниками, был факт закрытия не однажды зоопарка «Сказка»…
История с налоговой инспекцией стала знаковой. Я проявил характер: способность добиваться цели, находить нестандартный выход из тяжелых и трудных ситуаций… Я не держу ни на кого зла. Напротив, очень благодарен сотрудникам налоговой инспекции, особенно ее руководителю, за понимание моего поступка. После не было никакой мести — только человеческое понимание. Налоговики часто ведут себя не очень корректно по отношению к предпринимателям, и те не могут возразить. Слишком большая власть развращает. Это безнаказанность. И я не сожалею о том, что тогда сделал. Заодно проверил своих друзей в бою, в разведке, даже своих обезьян — они вели себя превосходно, никому не навредили и не оставили ни следя на память, о своем пребывании в налоговой инспекции.
Рассказывая об этой нестандартной ситуации, я не могу умолчать о том, что все случившееся стало сильнейшим информационным поводом. Об этом событии написали почти все крымские газеты. К нам даже приехали тележурналисты, отсняли сюжет. Это сейчас все, что происходит а «Сказке», — в центре внимания крымских, украинских и зачастую российских СМИ, А тогда это было редкостью. Нас не видели. Поэтому история с посещением налоговой стала прекрасной рекламой нашему растущему зоопарку. Благодаря этому демаршу тысячи крымчан узнали о его существовании. Поток посетителей вырос.
Тогда я всего этого не замечал — был занят насущными хлопотами. Но алгоритм борьбы с чиновниками был найден: именно открытость, гласность и общественная поддержка помогли мне в 1996-м и не раз помогали в дальнейшем.