Сразу после окончания училища, летом 1990 года, друзья помогли мне устроиться в Министерство легкой промышленности Украины на самую, казалось, незначительную и не совсем понятную на первых порах должность инокорреспондента ассоциации по экспорту и импорту товаров легкой промышленности. То было время, когда страна активно пыталась выходить на внешние рынки. Специалистов не было, опыта тоже, зато случались проколы и даже провалы.
Многие чиновники с большим стажем работы не могли перестроиться на новый, непривычный для них стиль работы. С одной стороны, желающих поехать за казенный счет за границу хватало, но ведь еще нужен был результат. А с этим не всегда получалось. Может поэтому мне выпал шанс проявить себя. Наставник в министерстве предложил мою кандидатуру руководителем нашей делегации на выставке товаров широкого потребления в Бельгии.
Министр так мне и сказал: «Покажи, на что способен: справишься — остаешься в должности, нет — уйдешь».
Условие жесткое. А мне всего 22… Но страха, что не справлюсь, не было. Прежде всего, я объехал заводы, производящие фарфоровые, фаянсовые и трикотажные изделия: Коростень, Барановку, Полоненский завод художественной керамики, Львовское текстильное объединение «Юностью, Харьковскую фабрику текстильных изделий. Директор Симферопольской галантерейной фабрики не только помог отобрать образцы продукции» по и выразил готовность самому отправиться в Бельгию. Признаюсь, тогда я был не самым большим специалистом по трикотажу, текстилю, но продукция фарфоровых заводов меня просто поразила.
Отобранные образцы в министерстве утвердили.
Затем впервые в жизни мне пришлось иметь дело с таможней. Всё было упаковано и отправлено в Брюссель. А наша делегация в Бельгию отправилась через Москву. В ее составе я был самым молодым, даже наши переводчики были старше. Эта поездка была для меня — без преувеличения — открытием мира. Впервые я летел па самолете — это был «Боинг». Так как сравнивать мне было не с чем, то я наивно полагал, что на всех самолетах должно быть так удобно и комфортно. На выставке в Брюсселе выставили продукцию более 300 фирм — никогда ранее я не видел столько красивых вещей.
Наша экспозиция была яркой и запоминающейся, хотя не обошлось без проколов. Украинские прекрасные, расцвеченные золотом сервизы привлекали внимание посетителей, их разглядывали, ими любовались, а контракты заключали с поляками, которые привезли внешне не особо привлекательные белые тарелки и квадратные белые чашки. Это был урок для наших производителей: одно дело эксклюзив и совсем другое — массовое производство. Но и нашим дорогим красивым сервизам я нашел применение: объехал украинские представительства в Брюсселе, показал продукцию, и они все раскупили для представительских целей. За две недели в Бельгии я совершил настоящий рывок в английском, К концу командировки уже свободно мог общаться в магазинах, даже провел для своих экскурсию по городу.
Там же я купил свой первый автомобиль: приехал в один из гаражей, сказал, что есть одна тысяча долларов — сумма, которую я могу предложить за машину. Мне показали более десятка вариантов. Это были «BMW», «Toyota», «Mercedes». Но мне поправился «Ford Granada». Сейчас понимаю, что более непрофессионально покупок в жизни я не делал: мне понравились внушительные размеры машины, кожаные сидения, бежевый цвет. Поскольку в то время я еще не понимал в автомобилях, то даже не счел нужным заглянуть под капот, чем немало удивил хозяев. Ну а зачем? Мотор заводится, машина едет. Что это было? Везение? Интуиция? А может, еще и то, что у них на свалку выбрасывают автомобили такого качества. На этом авто я проездил шесть лет, и все это время он почти не требовал ремонта. Тогда же, очень довольный покупкой, я оформил документы, а машину отогнали в порт. Она прибыла в Украину морем. В далеком девяносто первом все это было просто и совсем не дорого.
На оставшиеся деньги накупил видеотехники, которая у нас еще была в огромном дефиците и стоила баснословно. Ее обладатель автоматически поднимался на более высокую социальную ступень. Мне было двадцать два, я был горд собой и верил, что все получится.
Карьера в министерстве стремительно пошла вверх. И дело было не только в успешном проведении выставки. Большую роль в этом сыграл мой «Ford». В то время министр ездил на «Волге», председатель ассоциации — на белой «шестерке» с ржавыми порогами. Очень скоро я превратился в VIP-водителя. Встречал в аэропорту важных персон, занимался их расселением, организовывал им ужины и так далее. Казалось, все хорошо, меня знает и ценит руководство, неплохо платят. В перспективе, подучив язык, можно было поехать на работу в представительство за рубежом. Мне уже намекали, что это может быть Австрия или даже Германия. Но очень скоро пришла страшная неудовлетворенность. Хотелось настоящего — Своего Дела. Я понял, что перерос свою нынешнюю должность и, несмотря па уговоры многих знакомых, ушел из министерства.
Начало девяностых было золотым временем для коммерческого туризма. Открылись небывалые возможности, и мне было очень интересно жить. Каждая очередная поездка была приключением, как маленькая история. В основном ездил в Польшу, Турцию, знакомился с людьми, набирался коммерческого опыта. Увлечение политэкономией в училище пригодилось в полной мере.
Формулу «деньги-товар-деньги» я освоил не только в теории, но теперь и на практике. Получалось хорошо.
Хотя отношения с родителями Оксаны складывались вполне нормально, я понимал, что семье необходимо свое отдельное жилье. Тем более, нас было уже трое. Время для приобретения недвижимости в начале девяностых было удачным: с одной стороны — доступные цены, а с другой — возможность зарабатывать. Словом, вскоре мы отметили новоселье в трехкомнатной квартире- Оксана была счастлива.
Из простого «челнока» очень скоро я стал руководителем групп, а еще спустя полгода сам организовал свое туристическое агентство. Дела шли успешно, но все это время не покидало ощущение, что не тем занимаюсь. Своими сомнениями ни с кем не делился, понимая, что вряд ли найду понимание и поддержку. Что, дескать, еще надо? Доходная работа, устроенная семья, живи и радуйся. Но по натуре я — Созидатель, хотелось не просто быть посредником, а что-то делать, производить.
Основываясь на прежнем опыте, я организовал в Киеве предприятие, на котором полторы сотни женщин вязали свитера. Шерсть и полушерсть привозили из Чернигова и Риги. Эскизы я утверждал лично, принимал работу, организовывал сбыт готовой продукции. И хотя на работе приходилось находиться буквально сутками, это было интересно, приносило не только деньги, но и удовлетворенность. По правде надо сказать, что и здесь было не все так гладко. Как и прежде, меня тянуло на природу, подальше от городского шума и суеты. Почти все выходные мы проводили за городом, особенно любили выезжать на Киевское водохранилище. Чем больше времени приходилось проводить в городских каменных джунглях, тем больше ощущалась потребность быть ближе к природе.
И в какой-то миг я решил, что надо переселяться из центра города в пригород. Тем более, что уютная и комфортная квартира все больше отталкивала меня. Дело в том, что купил я ее у ювелира, который уезжал в Америку. Квартира была обустроена, наверное, по максимуму того, что можно было сделать в советское время — со всей мебелью, коврами и т.д. Но это была квартира по вкусу прежнего хозяина, а мне хотелось чего-то своего. Дело в том, что еще с детства, лет, наверное, с тринадцати, я стал рисовать себе свой дом, который хотел бы построить в будущем. И все годы, и в Керчи, и в Киеве, я продолжал рисовать этот дом, меняя, усовершенствуя его элементы. Многие рисунки затерялись, но держа основной эскиз в памяти, я мог без труда, за считанные минуты, все свое воображение перенести на бумагу. Понятное дело, что все это радикально отличалось от хотя и прекрасно обустроенной, но типовой советской трехкомнатной квартиры. Однажды, прогуливаясь с Оксаной и Святославом по берегу Киевского водохранилища, я увидел в дачном массиве среди соснового леса огород, там какой-то мужик сажал клубнику. Я уговорил хозяина продать участок. Мой энтузиазм предстоящего строительства был настолько велик, что, не дожидаясь завершения оформления сделки, я уже начал завозить стройматериалы — более 600 фундаментных блоков и плит перекрытия.
Правда, строиться там мне не довелось.
Общую внешне вполне благополучную картину жизни омрачала одна большая проблема: здоровье жены и сына. Как и тысяча других, Оксана находилась в Киеве в том страшном восемьдесят шестом. Что бы там ни говорили, но после аварии на Чернобыльской АЭС перемены были и, вероятно, значительные. Даже спустя годы после нее приезжавшие в Киев люди жаловались, что першит в горле и хочется пить. А что говорить о местных жителях. Вот и у Оксаны начались проблемы с щитовидной железой, причем, чем дальше, тем больше. Часто болел и сын. Решение строить себе жилье на берегу Киевского водохранилища определялось и желанием быть подальше от города, где, как известно, загрязненность воздуха выше. Но на каком-то этапе я понял, что эти 30-40 километров роли не сыграют. Да, экологическая обстановка здесь лучше, но не настолько, чтобы решительно изменить положение дел.
Так возникла идея перебраться в Крым.
